Поэзия

[Радиоспециалист]

НИКОГДА

Проснулся я. Да, крышка гроба. — Руки
С усильем простираю и зову
На помощь. Да, я помню эти муки
Предсмертные. — Да, это наяву! —
И без усилий, словно паутину,
Сотлевшую раздвинул домовину
И встал. Как ярок этот зимний свет
Во входе склепа! Можно ль сомневаться? —
Я вижу снег. На склепе двери нет.
Пора домой. Вот дома изумятся!
Мне парк знаком, нельзя с дороги сбиться.
А как он весь успел перемениться!
Бегу. Сугробы. Мертвый лес торчит
Недвижными ветвями в глубь эфира,
Но ни следов, ни звуков. Всё молчит,
Как в царстве смерти сказочного мира.
А вот и дом. В каком он разрушеньи!
И руки опустились в изумленьи.
Селенье спит под снежной пеленой,
Тропинки нет по всей степи раздольной.
Да, так и есть: над дальнею горой
Узнал я церковь с ветхой колокольней.
Как мерзлый путник в снеговой пыли,
Она торчит в безоблачной дали.
Ни зимних птиц, ни мошек на снегу.
Всё понял я: земля давно остыла
И вымерла. Кому же берегу
В груди дыханье? Для кого могила
Меня вернула? И мое сознанье
С чем связано? И в чем его призванье?
Куда идти, где некого обнять,
Там, где в пространстве затерялось время?
Вернись же, смерть, поторопись принять
Последней жизни роковое бремя.
А ты, застывший труп земли, лети,
Неся мой труп по вечному пути!

Афанасий Фет

[Cpt.Heidegger]

Плаванье.
(отрывок)

Для отрока, в ночи́ глядящего эстампы,
За каждым валом — даль, за каждой далью — вал,
Как этот мир велик в лучах рабочей лампы!
Ах, в памяти очах — как бесконечно мал!

В один ненастный день, в тоске нечеловечьей,
Не вынеся тягот, под скрежет якорей,
Мы всходим на корабль — и происходит встреча
Безмерности мечты с предельностью морей.

Что нас толкает в путь? Тех — ненависть к отчизне,
Тех — скука очага, ещё иных — в тени
Цирцеиных ресниц оставивших полжизни, —
Надежда отстоять оставшиеся дни.

В Цирцеиных садах дабы не стать скотами,
Плывут, плывут, плывут в оцепененьи чувств,
Пока ожоги льдов и солнц отвесных пламя
Не вытравят следов волшебницыных уст.

Но истые пловцы — те, что плывут без цели:
Плывущие — чтоб плыть! Глотатели широт,
Что каждую зарю справляют новоселье
И даже в смертный час ещё твердят: вперёд!

На облако взгляни: вот облик их желаний!
Как отроку — любовь, как рекруту — картечь,
Так край желанен им, которому названья
Доселе не нашла ещё людская речь.

автор Шарль Бодлер (1821 — 1867), пер. Марина Ивановна Цветаева

[Злец]

Уж коли так, то...
==========
Шарль Бодлер
Падаль

Вы помните ли то, что видели мы летом?
Мой ангел, помните ли вы
Ту лошадь дохлую под ярким белым светом,
Среди рыжеющей травы?

Полуистлевшая, она, раскинув ноги,
Подобно девке площадной,
Бесстыдно, брюхом вверх лежала у дороги,
Зловонный выделяя гной.

И солнце эту гниль палило с небосвода,
Чтобы останки сжечь дотла,
Чтоб слитое в одном великая Природа
Разъединенным приняла.

И в небо щерились уже куски скелета,
Большим подобные цветам.
От смрада на лугу, в душистом зное лета,
Едва не стало дурно вам.

Спеша на пиршество, жужжащей тучей мухи
Над мерзкой грудою вились,
И черви ползали и копошились в брюхе,
Как черная густая слизь.

Все это двигалось, вздымалось и блестело,
Как будто, вдруг оживлено,
Росло и множилось чудовищное тело,
Дыханья смутного полно.

И этот мир струил таинственные звуки,
Как ветер, как бегущий вал,
Как будто сеятель, подъемля плавно руки,
Над нивой зерна развевал.

То зыбкий хаос был, лишенный форм и линий,
Как первый очерк, как пятно,
Где взор художника провидит стан богини,
Готовый лечь на полотно.

Из-за куста на нас, худая, вся в коросте,
Косила сука злой зрачок,
И выжидала миг, чтоб отхватить от кости
И лакомый сожрать кусок.

Но вспомните: и вы, заразу источая,
Вы трупом ляжете гнилым,
Вы, солнце глаз моих, звезда моя живая,
Вы, лучезарный серафим.

И вас, красавица, и вас коснется тленье,
И вы сгниете до костей,
Одетая в цветы под скорбные моленья,
Добыча гробовых гостей.

Скажите же червям, когда начнут, целуя,
Вас пожирать во тьме сырой,
Что тленной красоты - навеки сберегу я
И форму, и бессмертный строй.

[Cpt.Heidegger]

№ 2: Злец,
А Вам не кажется что это не перевод, а откровенное издевательство?

Вот, годный:

Падаль

Ты помнишь, жизнь моя, как позднею весною,
Когда так ласкова заря
Нам падаль жалкая предстала в луже гноя
На жёстком ложе пустыря?

Наглей распутницы, желаньем распалённой,
Раскинув ноги напоказ,
И тупо выставив распаренное лоно,
Она врасплох застигла нас.

А солнце жгло её, частицу за частицей
Варило, сцеживая муть,
Чтобы единое расторгнуть и сторицей
Природе-матери вернуть.

И к небесам уже проклюнулись из тела
Скелета белые цветы.
Дыша их запахом, ты еле одолела
Внезапный приступ дурноты.

Рой мух на падали шуршал, как покрывало,
Сочились черви из неё,
И в чёрной жиже их, казалось, оживало
Разворошённое гнильё.

Всё это плавилось, текло и шелестело,
Подобье вздоха затаив,
И словно множилось расплёснутое тело,
Как настигающий прилив.

И в этом хаосе то странный гул хорала
Стихал, как ветер и волна,
То следом, чудилось, там веялка играла
Ритмичным шорохом зерна.

А формы таяли, как сон, как отголосок,
Как выцветает полотно,
Где блёкнет замысел — и завершить набросок
Одной лишь памяти дано.

Собака тощая, косясь на наши спины,
Трусливо щерилась вдали
И караулила, чтоб долю мертвечины
Успеть похитить у земли.

И ты, любовь моя, таким же трупным ядом
Насытишь землю эту всласть,
И ты, звезда моя, разъятая распадом,
И ты, судьба моя и страсть!

И ты, красавица, и ты покинешь вскоре
Цветеньем высветленный дол
И в мире тления неутолимой своре
Пойдёшь на пиршественный стол!

Когда голодный червь вопьётся поцелуем,
Скажи нахлебнику могил,
Что я от гибели, которой не минуем,
Твоё дыханье сохранил.

Шарль Бодлер
Перевод Анатолия Гелескула

[Злец]

А Вам не кажется что это не перевод, а откровенное издевательство?

Я слишком слаб во французском, чтобы оценить верность того или иного перевода.
Некоторые вообще считают, что поэзия - товар, непригодный к экспорту.
====
Было ясное утро. Под музыку нежных речей
Шли тропинкою мы; полной грудью дышалось.
Вдруг вы вскрикнули громко: на ложе из жестких камней
Безобразная падаль валялась...
Как бесстыдная женщина, нагло вперед
Обнаженные ноги она выставляла,
Открывая цинично зеленый живот,
И отравой дышать заставляла...
Но, как будто на розу, на остов гнилой
Небо ясно глядело, приветно синея!
Только мы были хмуры, и вы, ангел мой,
Чуть стояли, дрожа и бледнея.
Рои мошек кружились вблизи и вдали,
Неприятным жужжаньем наш слух поражая;
Вдоль лоскутьев гнилых, извиваясь, ползли
И текли, как похлебка густая,
Батальоны червей... Точно в море волна,
Эта черная масса то вниз опадала,
То вздымалась тихонько: как будто она
Еще жизнию смутной дышала.
И неслась над ней музыка странная... Так
Зерна хлеба шумят, когда ветра стремленьем
Их несет по гумну; так сбегает в овраг
Говорливый ручей по каменьям.
Формы тела давно уже были мечтой,
Походя на эскиз, торопливо и бледно
На бумагу набросанный чьей-то рукой
И закинутый в угол бесследно.
Из-за груды каменьев на смрадный скелет
Собачонка глядела, сверкая глазами
И как будто смакуя роскошный обед,
Так не вовремя прерванный нами...
И однако и вам этот жребий грозит --
Быть таким же гнилым, отвратительным сором,
Вам, мой ангел, с горячим румянцем ланит
С вашим кротко мерцающим взором!
Да, любовь моя, да, мое солнце! Увы,
Тем же будете вы... В виде столь же позорном,
После таинств последних, уляжетесь вы
Средь костей, под цветами и дерном.
Так скажите ж червям, что сползутся в свой срок
Пожирать ваши ласки на тризне ужасной,
Что я душу любви моей мертвой сберег,
Образ пери нетленно-прекрасный!

Перевод: Пётр Якубович
====
Есть еще как минимум три перевода...

[Cpt.Heidegger]

Если Вы не видите разницы, может оно не очень вам и надо?

[Злец]

№ 5: Cpt.Heidegger, разницу вижу. издевательства не вижу.

[Cpt.Heidegger]

№ 5: Cpt.Heidegger, разницу вижу. издевательства не вижу.

https://youtu.be/i9DrGNL_LZ8

[babaykin]

Если Вы не видите разницы, может оно не очень вам и надо?

Разница минимальна. Первый перевод (от Злеца) объективно чуть лучше тем, что не потеряно при переводе сравнение трупа лошади с неким миром, вселенной (monde). Этот акцент представляется мне важным. Остальное вкусовщина. Мне всё равно больше нравится первый перевод. Ибо во втором мораль звучит как абстрактное стариковское поучение: "всё пройдёт, помни о смерти, дитя". В первом же лучше рисуется задуманный, как мне кажется, образ мерзкого кавалера-декадента, сладострастно и с переходом на личности описывающего девушке, как будет гнить "лично она", а он тем временем, заметьте, будет жив. Не в последнюю очередь в этом эффекте играет выбранное для первого перевода обращение на "Вы", которое манерно и притом более "личностно", чем "ты", которое в данном контексте звучит абстрактнее, как бы не к человеку, а к понятию "ребёнка внутри", которому адресованы "песни Опыта" ("Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка" и т.д.) Третий перевод смешно обсуждать, он стар и ужасен, его порицал даже профессионально бесвкусный Северянин ("двусложьем Мельшин скомпрометирован Бодлэр").
Да и вообще французская поэзия - не есть вершина искусства ритмизированной речи. Одномерная операция перевода, примененная к одномерному же тексту, может привести к потере качества только при условии очень уж кривых рук. Про острую чувствительность к переводу лучше бы поговорить про "Улялюм", "Ancient Mariner" или, если не бояться быть банальным, про "Ворона".

[Cpt.Heidegger]

Можно ли сегодня понять Бодлера, читая множество переводов стихотворения Падаль. Каким предстает в них Шарль Бодлер?
Скорее всего, поэтическим героем банального сюжета, в котором вид «Безобразная», «зловонье», «лошадь дохлую», «отвратительная», «жалкая» Падали приводит поэтического героя к мысли, что он: «Что я душу любви моей мертвой сберег, Образ пери нетленно-прекрасный!»; «Что лик моей любви распавшейся из тленья Воздвигну я навек нетленным и святым!»; «Что тленной красоты — навеки сберегу я И форму, и бессмертный строй.»… Одним словом, будет жить дольше, чем любимая и сбережет в себе ее нетленные черты или воздвигнет ей памятник нерукотворный… понимая, что сама она не избежит тления, как и созерцаемая падаль…
Не ищите приведенных ужасающих эпитетов в первом четверостишье первоисточника: http://poesie.webnet.fr/auteurs/baudelai.html
Вы их там не найдете – это вымысел «переводчиков», сотворенный по морально этическим или каким-нибудь другим соображениям…
Вы обнаружите там:

Утратив честь свою, как падаль возлегла
На каменной сияющей постели.

На самом деле вы обнаружите в произведении эротическую сцену, созерцанием которой вожделенно наслаждаются герои и напоминающую им об их реализованных низменных желаниях… В которой присутствует кульминация оргазма:

И чернокожих батальоны выходили
Личинок – густотой текли
Вдоль жизни ветхой пыли.

Созерцание оргазма падали «мечтою возвращалось» к ним:

Стирались формы и мечтою возвращались к нам
Наброском медленно на ткань ложились
Картины, что художникам забыта где-то там.
Финалом в ней воспоминания ожили.

И в финале Бодлер пишет об энергии (кнуте) своих разложившихся (низменных) страстей:

Тогда о, красота моя! Скажите паразитам,
Которые Вас поцелуями сожрут,
Что в форме божества ко мне с визитом
столь низменных страстей приходит кнут.

Ясно одно, пока существуют «школы» поэтического ВЫМЫСЛА в переводе, от русскоязычного читателя будут СКРЫТЫ ШЕДЕВРЫ мировой литературы…

[Радиоспециалист]

Не те
бл*ди,
что хлеба
ради
спереди
и сзади
дают нам
е*ти,
Бог их прости!
А те бл*ди —
лгущие,
деньги
сосущие,
еть
не дающие —
вот бл*ди
сущие,
мать их ети!

В.Маяковский

[Радиоспециалист]

Лежу на чужой жене,
потолок прилипает к жопе,
но мы не ропщем — делаем коммунистов,
назло буржуазной Европе!
Пусть *уй мой как мачта топорщится!
Мне все равно,
кто подо мной
— жена министра или уборщица!

В.Маяковский

[Радиоспециалист]

Кто любит прачку, кто любит маркизу,
У каждого свой дурман, —
А я люблю консьержкину Лизу,
У нас — осенний роман.

Пусть Лиза в квартале слывет недотрогой, —
Смешна любовь напоказ!
Но все ж тайком от матери строгой
Она прибегает не раз.

Свою мандолину снимаю со стенки,
Кручу залихватски ус...
Я отдал ей все: портрет Короленки
И нитку зеленых бус.

Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу,
Грызем соленый миндаль.
Нам ветер играет ноябрьскую фугу,
Нас греет русская шаль.

А Лизин кот, прокравшись за нею,
Обходит и нюхает пол.
И вдруг, насмешливо выгнувши шею,
Садится пред нами на стол.

Каминный кактус к нам тянет колючки,
И чайник ворчит, как шмель...
У Лизы чудесные теплые ручки
И в каждом глазу — газель.

Для нас уже нет двадцатого века,
И прошлого нам не жаль:
Мы два Робинзона, мы два человека,
Грызущие тихо миндаль.

Но вот в передней скрипят половицы,
Раскрылась створка дверей...
И Лиза уходит, потупив ресницы,
За матерью строгой своей.

На старом столе перевернуты книги,
Платочек лежит на полу.
На шляпе валяются липкие фиги,
И стул опрокинут в углу.

Для ясности, после ее ухода,
Я все-таки должен сказать,
Что Лизе — три с половиною года...
Зачем нам правду скрывать?

А.Куприн

[babaykin]

(...)
Не ищите приведенных ужасающих эпитетов в первом четверостишье первоисточника: http://poesie.webnet.fr/auteurs/baudelai.html
(...)
И в финале Бодлер пишет об энергии (кнуте) своих разложившихся (низменных) страстей:
(...)

1. Ссылка в копипасте битая - проверяйте перед репостом.
2. "Эротические" ассоциации в первых строфах присутствуют в любом переводе, и сохраняют отнюдь не трепетные, а напротив, опошляющие выражения первоисточника.
3. Перевести "божественную сущность" как "кнут", для рифмы с "сожрут", да ещё и кнут откуда-то "приходящий", в то время как слов с такой семантикой в оригинале нет, это гораздо худшая отсебятина, чем та, которую автор копипасты несправедливо усматривает у других и ополчается на неё. Далее, у автора копипасты и "правильного перевода" (некого Сергея Козия) злостная спекуляция: в предпоследней строке в оригинале "форма и божественность" (la forme et l'essence divine), а он подчиняет одно другому: "форма божества". Разумеется, при волюнтаристской замене сочинительной связи на подчинительную, появляется новая (произвольная и отсутствующая в оригинале) мысль, презентуемая как "истинный смысл" и затем дополняемая до двух строчек "в рифму" полной отсебятиной.

[Радиоспециалист]

К кастрату раз пришел скрыпач,
Он был бедняк, а тот богач.
«Смотри, сказал певец <безмудый>, —
Мои алмазы, изумруды —
Я их от скуки разбирал.
А! кстати, брат, — он продолжал, —
Когда тебе бывает скучно,
Ты что творишь, сказать прошу».
В ответ бедняга равнодушно:
— Я? я <муде> себе чешу.

А.Пушкин

[babaykin]

№ 11: Радиоспециалист, Вы считаете себя умным и искромётным?

[Радиоспециалист]

№ 11: Радиоспециалист, Вы считаете себя умным и искромётным?

============================
Глупее вопроса не придумаешь

Впрочем, это в вашем стиле, всё нормально.
И я даже не спрашиваю, кем вы себя считаете

[babaykin]

№ 11: Радиоспециалист, Вы считаете себя умным и искромётным?

============================
Глупее вопроса не придумаешь
Впрочем, это в вашем стиле, всё нормально.

То есть считаете. Хочу предостеречь Вас от этого заблуждения.

[Радиоспециалист]

[Радиоспециалист]

Глинозема седым бурьяном,
Желтым полем, звенящим вслед,
В глубь дубового океана
Боязливо бредет рассвет.

В темной гуще, где все заглохло,
Просыпается каждый листик.
В свежих листьях — тысячи вздохов,
Грачьих карков, иволжьих свистов.

Утирает лицо листвою
Яблонь дикая в чаще сонной.
Жемчугами плеснул в лицо ей
Говорливый ручей влюбленный

И красавицу камышами
Обнял нежно и многоруко,
Белой пеной одел, как шалью,
Быстрой песнею убаюкал.

От корней до вершин — и выше —
Раздирается тьмы завеса.
Стисни сердце, чтоб билось тише,
И послушай сказанье леса.

Ухнул камень в лесную ночь.
В тишь дремучую вторгся глухо.
Пробужденная камнем ночь
Утра ход уловила ухом.

Пал тот камень из жарких рук,
В глубь дремучих ветвей врезаясь,
Развернулся в гудящий круг,
Затрещал в камышах, как аист.

Шли крестьяне за сухостоем
Сонной чащею, утром мглистым.
Оглашали жилье лесное
Невеселым мужицким свистом.

Шли травою сырою, глиной,
Не гуторя, да не толкуя,
Шли по сучья да по малину,
Шли то кучей, то врассыпную.

Вдруг — вся глушь загудела гудом!
Да никто, кроме белки быстрой,
Увидать не успел — откуда
Камень грянул, откуда — выстрел.

Снегирей и щеглов не спросят,
Кто и кем здесь уложен насмерть.
Долго выстрел стихал вдоль просек,
Долго дыма качалась проседь,
Долго реял над местом ястреб.

Ветер дым разнесет по рощам,
Ели в думу уйдут по-вдовьи.
Лес наместничий новой мощи
Наберется, напившись крови.

Только гончая на закате,
Чутким носом копнувши хвою,
Морду вскинет, белки закатит
И зальется протяжным воем.

Да ребенок, глядящий дико,
Жарким полднем сбежав в канаву
За черникой и земляникой,
Подивится на след кровавый.

Таковы-то бои в лабиринте барсучьем,
В дикой чаще лесной, полной клычьев и сучьев.

Меньше струек в ручье, меньше хворосту в ямах,
Чем рубцов на хребте и на темени шрамов.

Столько в пении ландыша скрытого скрипа,
Сколько белых цветов под отцветшею липой.

И не так многочисленна погань грибная,
Как железные цепи на страждущем крае.

А чем больше мужицких загубленных жизней —
Тем щедрее калина кораллами брызнет.

А чем больше под елями крови мужицкой —
Тем сочнее трава и жирнее землица.

А чем больше камней унесется потоком —
Тем мудрее дубы на откосе высоком.

М.Цветаева

[Злец]

Ясно одно, пока существуют «школы» поэтического ВЫМЫСЛА в переводе

Один из великих русских переводчиков говорил: "Перевод как женщина: если верен, то некрасив, если красив, то неверен".
Например, одно из стихотворений Гёте неоднократно переводили на русский язык известные поэты. Выходило так себе. Пока за него не взялся Лермонтов, который плюнул на метр оригинала и перевёл "как попало". Получился шедевр:
====
Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы...
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты.
=====
Это тоже "поэтический вымысел".

[Cpt.Heidegger]

Это тоже "поэтический вымысел".

Незнайка пришел домой и сразу принялся сочинять стихи. Целый день он ходил по комнате, глядел то на пол, то на потолок, держался руками за подбородок и что-то бормотал про себя.

Наконец стихи были готовы, и он сказал:

- Послушайте, братцы, какие я стихи сочинил.

- Ну-ка, ну-ка, про что же это стихи? - заинтересовались все.

- Это я про вас сочинил, - признался Незнайка. - Вот сначала стихи про Знайку: Знайка шел гулять на речку, Перепрыгнул через овечку.

- Что? - закричал Знайка. - Когда это я прыгал через овечку?

- Ну, это только в стихах так говорится, для рифмы, - объяснил Незнайка.

- Так ты из-за рифмы будешь на меня всякую неправду сочинять? - вскипел Знайка.

- Конечно, - ответил Незнайка. - Зачем же мне сочинять правду? Правду и сочинять нечего, она и так есть.

- Вот попробуй еще, так узнаешь! - пригрозил Знайка. - Ну-ка, читай, что ты там про других сочинил?

- Вот послушайте про Торопыжку, - сказал Незнайка. Торопыжка был голодный, Проглотил утюг холодный.

- Братцы! - закричал Торопыжка. - Что он про меня сочиняет? Никакого холодного утюга я не глотал.

- Да ты не кричи, - ответил Незнайка. - Это я просто для рифмы сказал, что утюг был холодный.

- Так я же ведь никакого утюга не глотал, ни холодного, ни горячего! - кричал Торопыжка.

- А я и не говорю, что ты проглотил горячий, так что можешь успокоиться, - ответил Незнайка.

- Вот послушай стихи про Авоську: У Авоськи под подушкой Лежит сладкая ватрушка. Авоська подошел к своей кровати, заглянул под подушку и сказал:

- Враки! Никакой ватрушки тут не лежит.

- Ты ничего не понимаешь в поэзии, - ответил Незнайка. - Это только для рифмы так говорится, что лежит, а на самом деле не лежит. Вот я еще про Пилюлькина сочинил.

- Братцы! - закричал доктор Пилюлькин. - Надо прекратить это издевательство! Неужели мы будем спокойно слушать, что Незнайка тут врет про всех?

- Довольно! - закричали все. - Мы не хотим больше слушать! Это не стихи, а какие-то дразнилки.

Только Знайка, Торопыжка и Авоська кричали:

- Пусть читает! Раз он про нас прочитал, так и про других пусть читает.

- Не надо! Мы не хотим! - кричали остальные.

- Ну, раз вы не хотите, то я пойду почитаю соседям, - сказал Незнайка.

- Что? - закричали тут все. - Ты еще пойдешь перед соседями нас срамить? Попробуй только! Можешь тогда и домой не возвращаться.

- Ну ладно, братцы, не буду, - согласился Незнайка. - Только вы уж не сердитесь на меня.

С тех пор Незнайка решил больше не сочинять стихов.

[Злец]

№ 21: Cpt.Heidegger, ну, конечно, можно рассуждать в духе "все вы дураки и не лечитесь, один я стою в белом пальто красивый". Флаг в руки.

[Cpt.Heidegger]

№ 21: Cpt.Heidegger, ну, конечно, можно рассуждать в духе "все вы дураки и не лечитесь, один я стою в белом пальто красивый". Флаг в руки.

Совершенно верно.
Долго раздумывал что мне так напоминает сравнение вашего перевода с нормальным - понял, стихи Незнайки.

[Cpt.Heidegger]

[babaykin]

А вот это хорошо.

[babaykin]

Один из великих русских переводчиков говорил: "Перевод как женщина: если верен, то некрасив, если красив, то неверен".
Например, одно из стихотворений Гёте неоднократно переводили на русский язык известные поэты. Выходило так себе. Пока за него не взялся Лермонтов, который плюнул на метр оригинала и перевёл "как попало". Получился шедевр (...)
Это тоже "поэтический вымысел".

Откуда-то появился и поддерживается штамп, что "Горные вершины" - очень вольный перевод первоисточника.
Да нет, весьма и весьма адекватный перевод. https://translatepoetry.livejournal.com/4539.html
Отличие только в стихотворном размере, у Гёте он отрывистый и лающий, чисто из принципа его можно было бы соблюсти (тем более Лермонтову, не смутившемуся свернуть шею слову "пламя", чтобы оно влезло в короткую строку), но избранный им размер безусловно лучше подходит жанру элегии. Исходный более приличен эпиграмме.
Интереснее пример "Синего цвета" Нико Бараташвили в переводе Пастернака. https://shakko-kitsune.livejournal.com/632564.html
Все придирки в статье по ссылке, не считая последней строфы, несерьезны, и для такого рода суждений есть хорошее слово "снобизм". Но в последней строфе Пастернак производит с текстом Бараташвили революцию. Грузин пишет о том, что когда туман забвения застелет его могилу, то в награду за его служение Красоте/Абсолюту (энергию которого он называет "синим цветом"), Абсолют пошлёт с небес синий луч, который то ли развеет туман забвения над могилой Поэта (и тогда мысль в стихотворении грузина скучна, как гипсовая баба с веслом), то ли вознесёт его дух в облаках жертвенного фимиама к своему трону (тогда мысль грузина исполнена гордыни, неприличной христианину, и торгашеского отношения к жизни вечной). Впрочем, автор умер в 27 лет, в таком возрасте молодого человека ещё можно и нужно поправлять, когда он сморозил чушь. Пастернак убрал из стихотворения этот синий небесный прожектор, сделав стихотворение элегией, а лирического героя - человеком мудрым и смиренным, под стать себе, на момент перевода 57-летнему. Разумеется, после этой процедуры гениальное стихотворение Пастернака, являющееся ответом на слабое стихотворение Бараташвили, нельзя считать его переводом, а только лишь, как предложено выше, "ответом" либо "фантазией на тему".

[babaykin]

А источник можно? Там еще есть?

[Cpt.Heidegger]

А источник можно? Там еще есть?

О, да. И много.
https://www.facebook.com/vlasovgruzin

[Злец]

Откуда-то появился и поддерживается штамп, что "Горные вершины" - очень вольный перевод первоисточника.

Где ты такое увидел?
Я, по крайней мере, такого не писал. Было сказано "плюнул на метр оригинала". Только и исключительно на метр, иначе говоря - размер.
Предыдущие переводчики пытались сохранит размер, теряя при этом смысл.